Доктрина Сунь-цзы

I: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, II: 1, 2

8

Сунь-цзы устанавливает в своем трактате правила ведения войны Но он сам же говорит об исключениях, причем понятие "исключение" прилагает не к применению правила, а к самому существу правила. Например, понятие "дорога" само по себе включает в себя признак того, что по ней ходят; это составляет само содержание этого понятия. И тем не менее: "бывают дороги, по которым не идут", говорит Сунь-цзы. С такой же точки зрения "бывают армии, на которые не нападают; бывают крепости, из-за которых не борются; бывают местности, из-за которых не сражаются; бывают повеления государя, которых не выполняют" (VIII, 3).

Эти знаменитые в военной литературе Дальнего Востока "пять исключений" Сунь-цзы открывают путь к центральной идее всей его стратегии.

Идея эта - действие на войне, как и во всем прочем, закона изменений и превращений.

Наличие такой идеи вскрывается во многих высказываниях Сунь-цзы. Так, вышеприведенные слова о том, что "бывают дороги, по которым не ходят" и т. д., помещаются в главе, носящей заголовок "Девять изменений". Об изменениях говорят такие слова, как "тонов не более пяти, но изменений этих пяти тонов всех и слышать невозможно" и т. д. (V, 6). Из этих и им подобных высказываний явствует, что Сунь-цзы считал, что все на свете подвержено закону изменений и что эти изменения бесконечны. Однако это положение у него дополняется существенным признаком. В том месте трактата, где говорится о высшем искусстве полководца, мы находим слова о владении им "изменениями и превращениями" (VI, 14). Это дополнение словом "превращение" меняет содержание закона изменений, указывая на то, что это - не простая смена одного другим, но превращение одного в другое.

Трактат не оставляет сомнений и в том, как Сунь-цзы понимал это превращение. У него есть слова: "Беспорядок рождается из порядка, трусость рождается из храбрости, слабость рождается из силы" (V, 9). Как прямой смысл этих слов, так и весь ход его рассуждений в других местах свидетельствуют о том, что для него "изменение и превращение" означало переход к чему-то противоположному.

Сунь-цзы дает возможность судить и о том, как происходит это превращение явления в свою противоположность. Говоря о "фор-ме", он заявляет: "Предел в придании своему войску формы - это достигнуть того, чтобы формы не было" (VI, 12). В этих словах заложена мысль, которую можно формулировать так: каждое явление развивается, и когда такое развитие доходит до своего предела, это явление превращается в свою противоположность.

Одно место в трактате позволяет нам раскрыть основу этого воззрения. В VI главе у него есть упоминание о "пяти элементах природы". Нам хорошо известно, о каких элементах идет речь. Это - дерево, огонь, земля, металл, вода. По древней китайской натурфилософии, это те элементы, из которых слагается все бытие; при этом не делается различия между бытием материальным и нематериальным. Эти элементы переходят друг в друга - каждый в противоположный себе, конечно, противоположный по представлениям того времени: дерево переходит в огонь, огонь - в землю, земля - в металл, металл - в воду, вода - в дерево. Этот переход воспринимался тогда как "порождение" одного элемента другим и как "преодоление" одного другим в том смысле, что переход в другой элемент означал "преодоление" природы первого.

Не подлежит сомнению, что эта натурфилософская концепция и легла в основу вышеприведенных идей Сунь-цзы. А если так, то мы по праву можем назвать его концепцию стихийно-диалектической, основанной на примитивном материализме. Такое понимание подкрепляется и отрицанием Сунь-цзы каких-либо обращений к нематериальным силам. Так, он решительно запрещает производить в армии всякие гадания; отрицает, что какие-либо сведения о противнике полководец может узнать от "богов" и "демонов" (XIII, 4). Однако эти воззрения Сунь-цзы имеют одну существенную особенность. Представление о бытии как о бесконечном процессе развития с переходом от одного явления или состояния в ему противоположное сопровождается представлением о том, что это развитие и переход носят характер круговорота. Идея круговорота выражена у Сунь-цзы в таких словах, Как кончаются и снова начинаются - таковы солнце и луна; умирают и снова нарождаются - таковы времена года" (V, 6). Несколько ниже он прямо говорит о круговращении: "Правильный бой и маневр взаимно порождают друг друга, и это подобно круговращению, у которого нет конца" (V, 6).

Такая же идея круговорота присутствует и в учении о "пяти элементах", или о "пяти стихиях"; и там, как это мы знаем, предполагается круговорот этих стихий: дерево порождает огонь, огонь - землю, земля - металл, металл - воду, вода - дерево; и снова: дерево - огонь и т. д. Следы этого представления можно увидеть в словах Сунь-цзы о том, что "среди пяти элементов природы нет неизменно побеждающего", т.е. первый "побеждает" второй, но сам "побеждается" третьим, третий - четвертым, четвертый - пятым; пятый же - снова "побеждается" первым и т. д.

Такое представление о "круговороте" должно быть признано характерной чертой философских воззрений Сунь-цзы. В свете этой общей философской концепции Сунь-цзы рассматривает все основные понятия своей стратегии, а именно: понятие сторон, их целей, состояния, действия. Он считает, что природа каждого из этих явлений сложна, противоречива и в войне происходит именно ее раскрытие.

С точки зрения стратегии воюющие стороны для Сунь-цзы не являются тем, что обычно называют "я" и "противник". Эти названия и обозначаемые ими понятия, по мнению Сунь-цзы, не стратегические. Названия воюющих сторон с точки зрения стратегии будут "хозяин" и "гость".

Сунь-цзы берет эти слова потому, что именно они, как он думает, определяют соотношение сторон на поле сражения, соотношение чисто стратегическое. Прежде всего, слово "хозяин" прилагается к той стороне, на чьей территории ведется война: оно будет означать "хозяин территории", противник же его, вторгшийся к нему, будет пришелец, "гость" (XI, 20). Но это лишь первое, элементарное значение этих терминов. Основное значение их - это положение, которое занимает каждая сторона в борьбе: тот, кто руководит борьбой, кому принадлежит стратегическая инициатива, является "хозяином", кто принужден принимать то, что ему предлагает противник, есть "гость". Поэтому Сунь-цзы не раз называет искусного полководца "хозяином победы" (ХIII, 2). Термины "хозяин" и "гость" распространяются и на каждое отдельное проявление борьбы: в любом сражении одна сторона неизбежно оказывается "хозяином", другая "гостем". Точно так же и в области стратегического расположения занимаемых позиции и т.д.

Но "хозяин" и "гость" понятия противоположные. А коль скоро так, они подлежат действию общего закона изменений и превращений. Поэтому "хозяин" в определенных условиях может превратиться в "гостя", и наоборот. Борьба, с этой стороны, есть своеобразное развитие диалектики соотношения "хозяин - гость".

Следующее понятие, могущее быть также оцененным с точки зрения стратегии, это цель воюющих сторон. Как было сказано выше, цель всех действий на войне Сунь-цзы определяет словом "выгода". Но это название достаточно для характеристики цели борьбы только в приложении к одной стороне. Совершенно естественно, что в борьбе всякая выгода для себя является вредом для противника. Поэтому цель войны наиболее точно обозначается одним составным словом: "выгода-вред" двойной состав которого отражает двойственную природу этой цели. Поэтому Сунь-цзы всюду наряду с выгодой говорит и о вреде.

Но это лишь первое, наиболее элементарное раскрытие соотношения двух противоположных понятий выгоды и вреда. Несомненно, что война в целом и каждое действие на войне, каждая операция содержат в себе элементы выгоды и вреда для каждой стороны, причем не только потенциально, ибо каждая операция может принести или то, или другое, но и реально, так как война всегда в какой-то мере означает и то и другое. Поэтому Сунь-цзы и требует от полководца, чтобы тот понимал до конца и всю выгоду от войны, и весь вред от войны (II, 6). "Понимать до конца" - это значит понимать, что в каждой выгоде есть свой вред, и наоборот.

Третье основное понятие стратегии - состояние воюющих сторон. Это понятие, сформулированное со стратегической точки зрения, раскрывается в понятиях "полноты" и "пустоты". Выше уже было объяснено, что под этими словами подразумевается, с одной стороны, полнота всех качеств, нужных для войны, отсутствие каких-либо уязвимых пунктов, с другой - именно наличие этих пунктов. Но Со-рай хорошо раскрывает соотношение этих двух понятий - точно в духе Сунь-цзы:

"Полнота и пустота так меняются, так переходят друг в друга, что между ними нельзя просунуть даже тончайшего волоска. То, что До сих пор было полнотой, вдруг меняется и становится пустотой: то, что до сих пор было пустотой, вдруг меняется и становится полнотой. Как нет раз навсегда установленной полноты, так нет и раз навсегда установленной пустоты" (Сорай, цит. соч., стр. 63). А "полнотой" и "пустотой" определяется состояние как одной, так и другой воюющей стороны с точки зрения степени полноты боевой подготовки, боевой мощи.

Следующее понятие стратегии касается действий враждующих сторон. Этих действий два: наступление и оборона.

В IV главе трактата с достаточной ясностью раскрывается природа этих двух понятий. Сунь-цзы, как было указано выше, устанавливает сам два положения: собственной непобедимости и возможности победить. Первое положение Сунь-цзы соединяет с понятием обороны, второе - с понятием наступления.

При такой формулировке в каждом положении заключены и признак слабости, и признак силы. Положение обороны есть положение силы, поскольку это есть то положение, при котором противник не может меня победить. Но в то же время оно есть признак слабости, поскольку в таком положении я не могу победить противника. Точно так же обстоит и с положением наступления. Оно характеризуется Сунь-цзы как такое состояние, в котором я могу победить противника. Но как было объяснено выше, Сунь-цзы полагает, что возможность победить, присущая мне, реализуется не одним мной, а и противником, который должен сделать возможным свое поражение. Поэтому в наступлении есть своя сила - возможность победы, и своя слабость - известная зависимость этой победы от состояния противника. Таким образом, природа и того и другого явления опять-таки диалектична.

Но этим не исчерпывается диалектика этих двух явлений. Они сами по себе стоят в диалектическом отношении друг к другу. Такое отношение хорошо раскрывается в "Диалогах" Ли Вэй-гуна. Один из собеседников - танский император Тай-цзун - обращает внимание на слова Сунь-цзы: "у того, кто умеет нападать, противник не знает, где ему обороняться; у того, кто умеет обороняться, противник не знает, где ему нападать" (VI, 4). Тай-цзун при этом замечает: "Сунь-цзы ведь не говорит "появляется противник и нападает на меня, и я тоже нападаю на него" или "если я обороняюсь, то и противник обороняется"". Наступление и оборона у него равны друг другу". При этом Тай-цзун спрашивает: "Наступление и оборона, ведь это, по сути дела, одно и то же, не так ли?" После ряда рассуждений, н которых принимают участие оба собеседника, Ли Вэй-гун даст окончательную формулу внутреннего соотношения обороны и наступления: "Наступление есть механизм обороны, оборона-орудие наступления. Если наступать, не обороняясь, и не обороняться, наступая, это значит не только считать эти два действия разными вещами, но и видеть в них два различных действия по существу. Такие люди языком могут сколько угодно твердить о Сунь-цзы и об У-цзы, но умом не понимают их глубины. Учение о единстве наступления и обороны... кто может понять, что оно именно таково?" ("Ли Вэй-гун вэньдуй", ч. II, стр. 54-56).

Такова, по Ли Вэй-гуну, природа наступления и обороны как двух понятий стратегии. Таким образом, с точки зрения Сунь-цзы, все четыре основных понятия стратегии - хозяина и гостя, выгоды и вреда, полноты и пустоты, наступления и обороны - обладают диалектической природой, раскрывающейся в процессе борьбы.

Таков закон изменений и превращений, отраженный в самом содержании войны. Однако Сунь-цзы далек от мысли, что полководец, знающий этот закон и понимающий природу явлений, с которыми имеет дело, может и должен ограничиться только одним наблюдением и констатированием факта. Сунь-цзы допускает вмешательство в этот процесс изменений и превращений, более того - овладение им. И в этом смысле Сунь-цзы уже более оригинален: именно в его трактате ярче, чем в каком-либо другом древнем памятнике китайской мысли, дана теория овладения процессом изменений и превращений.

Прежде всего Сунь-цзы требует знания "изменений". Так, например, говоря о местности и устанавливая девять стратегических видов местности, он говорит: "Изменения в девяти видах местности... все это нужно понять" (XI, 19). Однако такое знание не может и не должно быть пассивным; оно должно иметь свою направленность, свою целеустремленность: полководец должен познавать процесс изменений, чтобы обнаруживать в нем то, что ему может быть выгодно. И тогда это знание уже само по себе составит большую силу. "Полководец, постигший, что есть выгодного в "Девяти изменениях" (т. е. во всех бесконечных изменениях. - Н.К), знает, как вести войну. Полководец, не постигший, что есть выгодного в "Девяти изменениях", не может овладеть выгодами местности, даже зная форму местности. Когда при управлении войсками он не знает искусства "Девяти изменений", он не может овладеть умением пользоваться людьми, даже зная "Пять выгод" (VIII, 4).

Но все же это - не последнее. Последнее - это овладение процессом изменений и превращений, господство над ним и обращение его на службу себе. Что это значит, какую силу это дает в руки полководца, можно понять, вспомнив только, что процесс изменений и превращений для китайца того времени есть не что иное, как мировой процесс, содержание всего бытия. Как же назвать человека, полководца, который этим процессом умеет владеть, его направлять, умеет поставлять его себе на службу? "Кто умеет в зависимости от противника владеть изменениями и превращениями и одерживать победу, тот называется божеством" (VI, 14).

Назад | Далее...

Николай Конрад

I: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, II: 1, 2