Дон Хуан часто говорил, вот, я убил змейку и извинился перед ней, что оборвал ее жизнь так внезапно и окончательно, потому что знаю, что моя жизнь будет когда-то оборвана так же. Или растение, я извинился перед ним, потому что знаю, что мое тело когда-нибудь послужит ему пищей...

Почему мне кажется, что эти высказывания притянуты за уши? Почему я не могу сказать то же самое с чувством убежденности?

И кажется даже попытка понимания что такое ЧСВ ничего не объясняет в данном случае. Ведь можно привести много примеров того как неравноценна жизнь человека и растения например, они живут разный период времени, обладают разным уровнем сознания и т.д. Кажется, ты сейчас ради себя губишь другого и так неуклюже оправдываешься, мол, потом, какой-нибудь твой брат "меня съест", как будто ему это интересно. Почему бы тогда сейчас не рвать растение или не убивать животное, а принести себя в жертву ему?

"Безжалостность, это конечно хорошо", но данные действия совершаются нами, в частности тогда когда жалости и к себе и к другим у нас полным полно и живем мы еще нашей жалостливой и важной жизнью, иначе бы мы ее прекратили, не дотянув до того времени когда узнаем что такое безжалостность. А вышеприведенные слова в данном случае превращаются в какой-то фарс или бессмысленный ритуал.

Сколько муравьев я раздавлю, просто пройдя по дороге... Или на сколько жизней прямо или косвенно повлияет какая-нибудь подпись... Каждая мысль, повернувшая течение жизни в то или иное русло… Нужно ли так же громко извиняться, постоянно и за каждый свой шаг?

Потому что живешь в культурной среде, и, может, никогда не вынимал крючка из рыбьего пуза.
Человек – единственный вид, взгляды которого на этот вопрос широки – от геноцида до гуманистических утопий. Остальные просто знают: чтобы выжить – надо съесть. А для этого надо кого-то убить. Самому. А не открыть холодильник.
Дон Хуан не лицемер, а реалист. Его извинения – акт понимания, доброты и мудрости. Он убивает, уважая и ценя жизнь. Без необходимости не сломает иголку у кактуса. А в твоих рассуждениях – опосредованность жизни. До безразличия к ней ("принести себя в жертву?"). Рефлексия на муравьиной тропе. Просто делай зрячей шаги и правильней выводы. И пусть тебя трезвит время твоей регистрации.

Спасибо Vadim.

На рыбалку я ходил совсем недавно... Сначала извивающегося червя надевать на крючок, потом что бы достать это несчастный крючок рвать жабры рыбкам, потом сидеть и слушать, как они прыгают в мешке... В итоге открывшие мешок удивились, что у меня рыбы с отрубленными головами... И в деревне жил...

Но эта "опосредованная" жизнь, сейчас и является нашей жизнью. А охота в ней приобретает вид охоты за деньгами или даже войны за деньги, ну деньги - та же дичь. И большинство взрослых людей из этой культурной среды понимает, откуда берется колбаса и так же понимает что скотобойня это не "пятый перепел", потому что накормить надо целый город. И на рыбалку можно сходить, а можно и не сходить, но рыбу то ели!

Мне, как представителю "этой среды", извинения кажутся актом отчаяния.

Эх... Что-то не трезвит меня время регистрации (.

Vadim



Неплохо)))

Сошлись раз зайцы и стали плакаться на свою жизнь:
- И от людей, и от собак, и от орлов, и от прочих зверей погибаем. Уж лучше раз умереть, чем в страхе жить и мучиться. Давайте утопимся!
И поскакали зайцы на озеро топиться. Лягушки услыхали зайцев и забултыхались в воду. Один заяц и говорит:
- Стойте, ребята! Подождем топиться: вот лягушачье житье, видно, еще хуже нашего раз они нас боятся.
Лев Толстой.

Тайна, Спасибо за сказку . Только не совсем она, кажется, подходит под цитату.

К Пузу должны бы прилагаться крепко стоящие Ноги. Под тобой где-то расплывается опора. Как будто недавно увлекся раскопками смыслов, но, не дорыв одного вопроса, переманиваешься другим.
Жизнь – однозначно хищная, даже если она травоядная. Тут альтернативы нет. (Или у тебя есть? Или Пузо не едят комары и с глистами мораторий?) Вопрос в личной ответственности за свои действия. В осознании меры необходимости творимого зла (посягательства на жизнь). В не усугублении этого зла.
И здесь ты плывешь:
Актом отчаяния может быть попытка жертвы вымолить пощаду. Актом лицемерного извинения может быть абстрактное покаяние "представителя среды" от имени среды. (Покаяние президента за изнасилование страны.) Что все равно не отменит хищничества. Ты хищник, Пузо, и это – норма для всей здешней жизни. Но ты не бездумный истребитель жизни. Ибо у хищной нормы есть регулятор: не навреди! Тонкое место равновесия среди человечьего беспредела. Дон Хуан, извиняясь перед растением, совершает акт понимания этого равновесия. Акт признания им этого регулятора. Это выход силы, а не отчаяния. Он с жизнью не опосредованно, а один на один. И если завалит оленя, то не для того, чтобы рога над камином повесить.
А ты говоришь деньги – дичь. И уплываешь еще больше.

Отчаяние в том смысле, что знаю, что это необходимо, но это расходится с моими чувствами.

Совершенно верно, не понимаю, можно ли хоть какой-то вопрос в поиске смысла, "дорыть"? Можно отлично закостенеть в убежденности чего-то и это составит опору на сегодняшний день, (например, то, что жизнь однозначно хищная - я с этим полностью согласен, она больно бьет), тогда я превращаюсь в убойщика скота, который в неведении и отчаянии выполняет свою работу, но вот хозяину мясоперерабатывающего завода пришла новая статистика, и планы на то, сколько мяса переварит рынок, меняются и это та нога, которая постоянно плавает.

Если представить какую-то одинокую и первобытную жизнь в тайге, то да, ты один на один с жизнью, смерть оленя, - для тебя жизнь. Но современная жизнь и эта опосредованная среда накладывает ответственность, которой нет у одинокого охотника, - ответственность за других. Причем накладывает быстро и неожиданно, заставляет глядеть на новые и неизвестные пространства, и смыслы зачастую плывут и меняют очертания... И вот убойщик в растерянности, он не хочет превысить норму. Не потому что боится наказания, а потому что ему больно за каждое животное. Но он так же не хочет заставить людей голодать. Так на него взваливаются функции управляющего заводом, а знаний его недостаточно. И вот он думает, а можно ли сбросить ответственность за других и взять ответственность за себя.

Все это метафоричный флуд... (


Вопрос был в том, каким образом понять, что мы и змеи равны, если ради одной своей жизни мы оборвем огромное количество жизней змей. Разум говорит, что это лицемерие.

Но в общем-то, Vadim уже наверное, ответил на этот вопрос:

Оно и не объяснит, потому что проблема в антропоцентризме...

Михаил, спасибо за новое для меня слово, я почитал википедию и еще пару сайтов, но можно чуть подробнее, хотя бы "в двух словах", а не в одном?

Человек - венец эволюции. Этому нас учат с пеленок. А как может быть венец равен какому-нибудь червяку на удочке у венца?

Привет Пузо.
Я вот думала над твоим вопросом, и знаешь мы все одинаковые. Мы сидим дома, едим, ходим на работу, смотрим телик, общаемся с друзьями, а когда нам все это надоедает, мы думаем о смысле жизни. Почему ничего не происходит, почему у меня нет безжалостности или я ее не чувствую. Ответ прост - потому что мы для этого ничего не делаем .

Вспомнила свое чувство безжалостности. Оно просто так мне на голову не упало и я не прозрела, смотря телик . Это было, когда ходила на кладбище, т.е. когда действовала. Когда смотришь на все эти могилы, на тысячи могил, вдруг осознаешь, что ты такая же, как они, которые там, меня от них ничего не отличает, я так же когда-то буду лежать и вряд ли кто-нибудь вспомнит, что я пыталась сделать, что я не сделала, чего достигла, а что упустила, потому что на могилах-то не написано все о жизни человека, только разве дата рождения и смерти, голая констатация фактов. Когда улавливаешь это состояние, идешь и смотришь, что вокруг очень много народу и у каждого, заметить, у каждого мысли, что он единственный и выше всех, даже той змеи, которая лежит.

Мы все думаем, что наша жизнь чем-то отличается от других, чем-то лучше, мы все время ду-ма-ем. Не замечаем, как нашу жизнь проживает кто-то другой, со своими мыслями, со своими планами, а это ли нам надо? К этому мы ли стремимся, В чем смысл?

А смысл в том, что нужно убрать свое ЧСВ и жалость к себе, как уродливые маски, которые мешают нам смотреть на мир, которые настолько преломляют действительность, что мы дальше своего носа не видим. Не слишком ли мы дорого заплатили, отдав свою жизнь нашему эго, которое всегда решает, что нам делать, куда смотреть, чего не делать.

И дон Хуан прав, что единственное, что может нас вернуть к реальности - это осознание смерти. Когда осознаешь смерть, твое ЧСВ тут же сжимается, потому что это напускное, это не твое, ЧСВ - это ничто, а жалость к себе - это уродливый страх своей же смерти. Как будто, если мы будем себя жалеть, то станем бессмертными . Когда осознаешь это, мир становится другим, меняешься и ты. К тебе приходит настоящий момент, момент твоей жизни, здесь и сейчас, а в таких условиях решения должны приниматься как последний поступок твоей жизни и нельзя сожалеть о том, что сделал, тут и будет безжалостность и состояние, что все равны. Все пришли в этот мир, чтобы научиться, чтобы познать, чтобы почувствовать и воин это знает, он ждет свою волю. Обычный человек – не знает и он страдает, потому что великая тайна от него скрыта, он не познает мир, он его не чувствует, что говорить, он даже свое тело не чувствует, а вспоминает только, когда что-то болит.

Но у нас очень много преимуществ, мы сами можем познать этот мир, изменить все и измениться самим, стоит только захотеть и начать действовать, а не думать о действии. Только действия идут в счет и это и есть путь воина. Думаю, что Кастанеда не зря так долго учился, он всю жизнь потратил на взращивание своего эго, а тут совершенно иная позиция, которой, чтобы утвердиться тоже надо время и действия .