Недавно прочитал книгу «Записки шанхайского врача», автор Виктор Смольников (1914-1994), хочу поделиться впечатлениями.
Автор родился и долгое время жил в Китае. В 1946 году после многочисленных обращений получил советское гражданство, но только в 1954 году смог переехал в СССР (пустили осваивать целину). Соответственно все, что до 1954 года — это проживание преимущественно в Шанхае со всем его тогдашним колоритом.
В аннотации есть слова, которые как мне кажется, наиболее точно характеризуют книгу:
…книга содержит ряд малоизвестных исторических фактов и любопытные картины жизни и нравов Шанхая, этого «азиатского Вавилона», в период его расцвета, а затем смены четырех режимов. И в первую очередь, речь идет о жизни иностранного Шанхая, его международного сеттльмента.
Лично мне книга понравилась, я с удовольствием её прочитал. С одной стороны она, конечно, историческая, а с другой история вплетена в жизненные зарисовки, т.е. это реальный опыт, какие-то ситуации и люди, с которыми автор пересекался. Много забавных и поучительных историй.
Просто для примера то, что лично меня зацепило.
Положение становилось все хуже. Доктор Мак Голрик написал из Англии, что в Шанхай не вернется. Рансон уехал. В апреле 1950 года уехал Торнгэйт, а 15 мая — Уэддерберн.
Последнее заседание фирмы «М» прошло 15 мая 1950 года. Присутствовали Бертон, Ие и я. Через год, 1 апреля 1951 года, из состава фирмы «М» вышел Ие, так как китайцу уже нельзя было работать в британской поликлинике, а 25 апреля сотрудники китайского налогового бюро пришли к нам, произвели обыск в помещении фирмы и забрали бухгалтерские книги с записями сумм денег, полученных нами в гонконгских долларах в Гонконге. Это являлось экономическим преступлением.
На другое утро, 26 апреля 1951 года, очень рано ко мне примчался бой Бертона и сказал, что не может разбудить хозяина. Я побежал к нему, предварительно позвонив Данлапу: мы все жили почти рядом. Бертон был без сознания, зрачки сузились, кисти рук «горели», изо рта шла белая пена. Давление (я смерил пальцами) было двести двадцать. За несколько дней до этого я мерил ему давление: сто шестьдесят на девяносто пять. Прибежали Данцигер и Розенкевич, и все решили, что нужно пустить кровь. Я вскрыл бритвенным лезвием вену и выпустил около четырехсот миллилитров крови… Бертон перестал дышать в два часа сорок минут пополудни.
На нашем консилиуме обсуждался вопрос о возможном самоубийстве, но это предположение было отвергнуто. Конечно, визит чиновников из налогового бюро сыграл свою роковую роль. Дело в том, что у Бертона были деньги в Гонконге, заработанные в Шанхае, и он знал, что это противозаконно. Этого, думаю, было достаточно, чтобы случилось кровоизлияние. Страх, который испытывал Бертон, в равной степени мог обусловить как кровоизлияние, так и самоубийство. Китайские судейские чиновники решили, что это было самоубийство. Один из них сказал мне: «Зачем он это сделал? Ведь кончилось бы все только штрафом». Но это лишь мнение судейского чиновника.
Чтобы был понятен контекст, поясню, что Бертон — британец, владелец медицинской фирмы (оказывавшей врачебные услуги) и по сути шеф Виктора Смольникова, к моменту описываемых событий они уже стали компаньонами, но не суть. Также как и Смольников он врач, причём врач опытный и успешный, имевший к тому моменту огромную практику и обширные для того времени знания по медицине. И при всем при этом врач оказывается беспомощным перед такой жизненной ситуацией. Меня это потрясло. Держать в своих руках чужие жизни, помогать людям, лечить их, облегчать их страдания и при этом не суметь удержать свою жизнь…
А вот это, наверное, даже имеет практическую пользу (это не руководство к действию, просто для общего развития).
У меня всегда вызывала сомнение версия «самороспуска» Ордена иезуитов. Скорее всего, они сделали «умственную оговорку» (reservatio mentalis), представляющую собой изощрённое изобретение средневекового ума. Я читал об «умственной оговорке» в курсе нашего университета по этике, позже этот текст изъяли. Суть ее в следующем. Врать — грех, это совершенно ясно. Христос сказал: говорите просто «да, да» или «нет, нет». Но врать в нашем несовершенном мире просто необходимо. Как это делать, показывалось на примерах, один из которых я привожу. Хозяин сидит дома и, увидев в окно, что к нему идёт человек, с которым он встречаться не хочет, приказывает слуге: «Скажи ему, что меня нет дома». Слуга — добрый католик, он знает, что врать — грех, и говорит гостю: «Хозяина, к сожалению, нет дома… (для Вас)». Последние два слова «для вас» он произносит в уме и поэтому не совершает греха. Это и есть «умственная оговорка».
Или вот ещё.
Эрно был самым первым моим профессором. Он читал курс биологии на первом курсе и свою первую лекцию начал словами: «Господа, не признавайте никаких авторитетов. Доходите до всего своими собственными мозгами и талантом, если они у вас есть. Не доверяйте чужому знанию. И мне не верьте.
Много разных наблюдений из жизни китайцев, их отношении к религии, например.
Безразличие китайцев к религии делало их очень терпимыми по отношению ко всякого рода религиозным учениям и течениям. Вообще интересно: безразличие считается отрицательным качеством, а терпимость, наоборот — добродетелью, но очень часто это просто одно и то же. Человек проявляет к чему-то терпимость потому, что ему все равно. Наверное, поэтому в Китае можно было столкнуться с таким изобилием религий. Магометанство, правда, было распространено в большей мере среди дунган на западе Китая, но зато многие китайцы становились католиками и протестантами разного толка (методистами, баптистами).
Иностранные католики называли их «рисовыми»: какая церковь давала больше риса, в ту религию они и переходили. Иными словами, серьёзно христианством они не интересовались, хотя были среди них и искренне верующие, как и во всяких религиях».
Когда китаец заболевал, то родственники обращались по очереди к представителям всех религий в надежде, что какая-нибудь поможет. Это тоже подтверждает отсутствие веры в какую-нибудь одну религию. Делались жертвоприношения, сжигались сделанные из серебряной бумаги «слитки» серебра (не жертвовать же настоящими), в курильницах жгли ароматичные жёлтые палочки из верблюжьего кала. Действительно, весьма ароматные.
Китайцы очень серьёзно относятся к смерти, и китайские похороны удивительны. Сыновья в доказательство своей сыновней преданности умершему отцу буквально разорялись на устройстве похорон. Все это в конце концов было запрещено гоминьдановским правительством, но я ещё застал торжественные похороны. Считалось хорошим тоном подарить заблаговременно гроб своей бабушке. (Интересно, дарили ли они гробы своим тещам?). Хорошие китайские гробы стоили дорого, и бабушка хранила такой гроб в отдельной комнате и хвасталась им перед своими приятельницами. Доски для гробов были толщиной сантиметров пятнадцать-двадцать. Хорошие гробы покрывались чёрным лаком и расписывались золотой краской, на них изображались драконы и разные цветы. У богатых людей похоронная процессия растягивалась на несколько кварталов.
Будучи ещё мальчишкой, я видел в Тяньцзине похороны какого-то родственника императорской фамилии. Похоронная процессия шла через весь город (а Тяньцзинь был тогда городом с тремя миллионами жителей) в течение всей первой половины дня. Участники процессии несли его доспехи, бумажные куклы, изображавшие его солдат, бумажных лошадей. Все это потом сожгли на его могиле (в старину сжигали настоящих людей, как и у древних славян, и обязательно — жён умершего).
Гроб, покрытый шелковым балдахином, расшитым рисунками, несли более двадцати человек. Китайцы ставят свои гробы на огромные палки, это скорее стволы деревьев, и чтобы поднять такой катафалк, надо действительно много людей. Играли оркестры. Шли плакальщицы во всем белом (у китайцев белый цвет — цвет траура), потом в определённом порядке шли монахи — буддисты, таоисты, конфуцианцы. Около дворца, принадлежавшего покойному, слуги приглашали всех прохожих заходить внутрь. Я был с моей двоюродной сестрой, и мы вошли. В колоссальном по размерам и роскошном по убранству зале были выставлены богатства умершего: зеркала в оправе, украшенной жемчугом, старинное оружие и еще много всего, чего я не запомнил. Но что нам понравилось, так это то, что каждому вошедшему гостю сразу давали пол-арбуза. Для посетителей семья закупила несколько тысяч арбузов.
В общем если хотите приятно и с пользой провести время, я рекомендую эту книгу. Читается она легко, много интересных фактов из жизни и культуры Китая, правда с поправкой на то время, сейчас может быть уже как-то по-другому.
Валерий Чугреев, 15.09.2023
