Два универсальных упражнения

Эти упражнения подходят для всех принципов.

Поиск примеров

Суть упражнения заключается в поиске примеров использования и игнорирования изучаемого принципа. Где искать? В фильмах, песнях, книгах, в своей жизни, в жизни родных, друзей, коллег и т.д. Увидели что-то подпадающее под этот принцип, т.е. применение или нарушение принципа – зафиксировали в голове или на бумаге.

Своими словами

Задание заключается в том, чтобы своими словами изложить изучаемый принцип. Пересказывать содержание статьи не нужно, нужно сформулировать то, что вы сами поняли.

В статьях я описал собственное понимание принципа на текущий момент, у вас может быть своё видение, как совпадающее с моим, так и отличающееся от него. Это не только хороший способ упорядочить свои знания, но и возможность оценить их глубину.

Если спустя какое-то время ваше понимание изменится: дополнится, трансформируется, выполните это упражнение снова.

Валерий Чугреев, 12.06.2024

Подписаться
Уведомить о
guest

3 комментариев
Старые
Новые
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Мирослав
Мирослав
1 месяц назад

Отрывок из книги — Пикник на обочине — АБ Стругацкие
Он зашел за стойку, протиснулся мимо негра с пивными ящиками — негр прищемил, видно, себе палец и теперь облизывал ноготь языком, исподлобья разглядывая Рэдрика. Тоже очень крепкий негр со сломанным носом и расплющенными ушами. Эрнест прошел в заднюю комнату, и Рэдрик последовал за ним, потому что теперь уже все трое хмырей стояли у выхода, а негр со шваброй оказался перед кулисами, ведущими на склад. 
В задней комнате Эрнест отступил в сторону и, сгорбившись, сел на стул у стены, а из-за стола поднялся капитан Квотерблад, желтый и скорбный, а откуда-то слева воздвигся громадный ооновец в нахлобученной на глаза каске, быстро взял Рэдрика за бока и провел огромными ладонями по карманам. У правого бокового кармана он задержался, извлек кастет и легонько подтолкнул Рэдрика к капитану. Рэдрик подошел к столу и поставил перед капитаном Квотербладом портфель. — Что ж ты, зараза? — сказал он Эрнесту. Эрнест уныло двинул бровями и пожал одним плечом. Все было ясно. В дверях уже стояли, ухмыляясь, оба негра. И больше дверей не было, а окно было закрыто и забрано снаружи основательной решеткой. Капитан Квотерблад, с отвращением кривя лицо, обеими руками копался в портфеле, выкладывая на стол: «пустышки» малые, две штуки; «батарейки», девять штук; «черные брызги» разных размеров, шестнадцать штук в полиэтиленовом пакете; «губки» прекрасной сохранности, две штуки; «газированной глины» одна банка… 
— В карманах есть что-нибудь? — тихо произнес капитан Квотерблад. — Выкладывайте… 
— Суки, — сказал Рэдрик. — З-заразы. 
Он сунул руку за пазуху и швырнул на стол пачку банкнот. Банкноты полетели во все стороны.
— Ого! — произнес капитан Квотерблад. — Еще? 
— Жабы вонючие! — заорал Рэдрик, выхватил из кармана вторую пачку и с размаху швырнул ее себе под ноги. — Жрите! Подавитесь! 
— Очень интересно, — произнес капитан Квотерблад спокойно. — А теперь подбери все это. 
— Хрена в глаз! — сказал Рэдрик, закладывая руки за спину. — Холуи подберут! Сам подберешь! 
— Подбери деньги, сталкер! — не поднимая голоса, сказал капитан Квотерблад, упираясь кулаками в стол и весь подавшись вперед. Несколько секунд они молча глядели друг другу в глаза, потом Рэдрик, бормоча ругательства, опустился на корточки и принялся неохотно собирать деньги. Негры за спиной захихикали, а ооновец довольно фыркнул. 
— Не фыркай! — сказал ему Рэдрик. — Сопля вылетит. 
Он ползал уже на коленях, собирая бумажки по одной, все ближе подбираясь к темному медному кольцу, мирно лежащему в заросшей грязью выемке в паркете, поворачиваясь так, чтобы было удобно, он все выкрикивал и выкрикивал грязные ругательства, все, какие мог вспомнить, и еще те, которые придумывал с ходу, а когда настал момент, он замолчал, напрягся, ухватился за кольцо, изо всех сил рванул его вверх, и распахнувшаяся крышка люка еще не успела грохнуться об пол, а он уже нырнул вниз головой, вытянув напряженные руки, в сырую холодную тьму винного погреба. Он упал на руки, перекатился через голову, вскочил и, согнувшись, бросился, ничего не видя, полагаясь только на память и на удачу, в узкий проход между штабелями ящиков, на ходу дергая, раскачивая эти штабеля и слыша, как они со звоном и грохотом валятся в проход позади него, оскальзываясь, взбежал по невидимым ступенькам, всем телом вышиб обитую ржавой жестью дверь и оказался в гараже Эрнеста. Он весь трясся и тяжело дышал, перед глазами плыли кровавые пятна, сердце тяжелыми толчками било в самое горло, но он не остановился ни на секунду. Он сразу бросился в дальний угол и, обдирая руки, принялся разваливать гору хлама, под которой в стене гаража было выломано несколько досок. Затем он лег на живот и прополз через эту дыру, слыша, как с треском рвется что-то в его пиджаке, и уже во дворе, узком, как колодец, присел между мусорными контейнерами, стянул с себя пиджак, сорвал и бросил галстук, быстро оглядел себя, отряхнул брюки, выпрямился и, пробежав через двор, нырнул в низкий вонючий тоннель, ведущий в соседний такой же двор. На бегу он прислушался, но воя патрульных сирен слышно пока не было, и он побежал еще быстрее, распугивая сопливых ребятишек, ныряя под развешанное белье, пролезая в дыры в сгнивших заборах, стараясь поскорее вы браться из этого квартала, пока капитан Квотерблад не успел вызвать оцепление. Он прекрасно знал эти места. Во всех этих дворах, в подвалах, в заброшенных прачечных, в угольных складах он играл еще мальчишкой, везде у него здесь были знакомые и даже друзья, и при других обстоятельствах ему ничего не стоило бы спрятаться здесь и отсиживаться хоть целый месяц, но не для того он совершил дерзкий побег из-под ареста — из-под носа капитана Квотерблада, разом заработав себе лишних шесть месяцев. Ему здорово повезло. По Семнадцатой улице валило, горланя и пыля, очередное шествие какой-то лиги — человек двести длинноволосых дураков и стриженых дур, размахивающих дурацкими транспарантами, таких же растерзанных и неопрятных, как он сам, и даже хуже, будто все они тоже только что продирались через лазы в заборах, опрокидывали на себя мусорные баки, да еще предварительно провели бурную ночку на угольном складе вдобавок. Он вынырнул из подворотни, с ходу врезался в эту толпу и наискосок, толкаясь, наступая на ноги, получая по уху и давая сдачи, продрался на другую сторону улицы и снова нырнул в подворотню как раз в тот момент, когда впереди послышался знакомый отвратительный вой патрульных машин и шествие остановилось, сжимаясь гармошкой. Но он уже был в другом квартале, и капитан Квотерблад не мог знать, в каком именно. Он вышел на свой гараж со стороны склада радиотоваров, и ему пришлось прождать некоторое время, пока рабочие загружали автокар огромными картонными коробками с телевизорами. Он устроился в чахлых кустах сирени перед глухой стеной соседнего дома, отдышался немного и выкурил сигарету. Он жадно курил, присев на корточки, прислонившись спиной к жесткой штукатурке брандмауэра, время от времени прикладывая руку к щеке, чтобы унять нервный тик, и думал, думал, думал, а когда автокар с рабочими с гудением укатил в подворотню, он засмеялся и негромко сказал ему вслед: «Спасибо вам, ребята, задержали дурака… дали подумать», и с этого момента он начал действовать быстро, но без торопливости, ловко, продуманно, словно работал в Зоне, — уже не как беглец, а как сталкер…

На сколько я смог разобраться Рэдрик применил все принципы сталкинга. Первый принцип — он хорошо знал местность, бар, все его входы и выходы. Второй принцип, он ничего не усложнял, он просто сыграл отведенную ему роль, он догадывался что его ведут в ловушку он покорно пошёл. Пятый принцип, он не ожидал встретить начальника полиции, поэтому он какое-то время дал своим мыслям бродить бесцельно, он дал себя обыскать, он раскидал деньги, а потом стал их медленно собирать. Он собирал силы для решительного прыжка. Шестой принцип, он как стрела которую выпустили из лука помчался не теряя ни секунды через подвалы, в этот промежуток времени силы, которые ведут человеческие существа, открыли ему дорогу и помогли ему. Он ни разу не споткнулся и в итоге оказался на свободе. 

В целом книга интересная но нужно до неё «дорасти».

Мирослав
Мирослав
1 месяц назад

Гиляровский В. А.  Москва и москвичи — Глава «Кружка с орлом»

Послушав венгерский хор в трактире «Крым» на Трубной площади, где встретил шулеров — постоянных посетителей скачек — и кой-кого из знакомых купцов, я пошел по грачевским притонам, не официальным, с красными фонарями, а по тем, которые ютятся в подвалах на темных, грязных дворах и в промозглых «фатерах» «Колосовки», или «Безымянки», как ее еще иногда называли.

К полуночи этот переулок, самый воздух которого был специфически зловонен, гудел своим обычным шумом, в котором прорывались звуки то разбитого фортепьяно, то скрипки, то гармоники; когда отворялись двери под красным фонарем, то неслись пьяные песни.

В одном из глухих, темных дворов свет из окон почти не проникал, а по двору двигались неясные тени, слышались перешептывания, а затем вдруг женский визг или отчаянная ругань…

Передо мной одна из тех трущоб, куда заманиваются пьяные, которых обирают дочиста и выбрасывают на пустыри.

Около входов стоят женщины, показывают «живые картины» и зазывают случайно забредших пьяных, обещая за пятак предоставить все радости жизни вплоть до папироски за ту же цену…

Когда я пересек двор и подошел к входу в подвал, расположенному в глубине двора, то услыхал приглашение на французском языке и далее по-русски:

— Зайдите к нам, у нас весело!

От стены отделилась высокая женщина и за рукав потащила меня вниз по лестнице.

— У нас и водка и пиво есть.

Вошли. Перед глазами мельтешился красноватый свет среди пара и копоти. Хаос звуков. Под черневшими сводами огромной комнаты стояли три стола. На стене близ двери коптила жестяная лампочка, и черная струйка дыма расходилась воронкой под сводом, сливаясь незаметно с черным от сажи потолком. На двух столах стояли такие же лампочки, пустые бутылки, валялись объедки хлеба, огурцов, селедки. На крайнем к окну столе шла ожесточенная игра в банк. Метал плотный русак богатырского сложения, с окладистой, степенной бородой, в поддевке. Засученные рукава открывали громадные кулаки, в которых почти исчезала колода карт. Кругом теснились оборванные, бледные, с пылающими взорами понтеры….

Из соседней комнаты доносились восклицания картежников. Там, должно быть, шла игра серьезная.

Полковница вновь наполнила пивом стаканы, а мне придвинула мою нетронутую кружку:

— Кушайте же, не обижайте нас.

— Да ведь не один же я? Вот и молодой человек не пьет.

— Шалунок-то? Ему нельзя, — сказал Оська.

— Ему доктор запретил… — успокоила полковница.

— А вот вы, барин, чего не пьете? У нас так не полагается. Извольте пить! — сказал бородач-банкомет и потянулся ко мне чокаться.

Я отказался.

— Считаю это за оскорбление. Вы брезгуете нами! Это у нас не полагается. Пейте! Ну? Не доводи до греха, пей!

— Нет!

— А, нет? Оська, лей ему в глотку!

Банкомет вскочил со стула, схватил меня одной рукой за лоб, а другой за подбородок, чтобы раскрыть мне рот. Оська стоял с кружкой, готовый влить пиво насильно мне в рот.

Это был решительный момент. Я успел выхватить из кармана кастет и прямым ударом ткнул в зубы нападавшего. Он с воем грохнулся на пол.

— Что еще там? — раздался позади меня голос, и из двери вышел человек в черном сюртуке, а следом за ним двое остановились на пороге, заглядывая к нам.

Человек в сюртуке повернулся ко мне, и мы оба замерли от удивления.

— Это вы? — воскликнул человек в сюртуке и одним взмахом отшиб в сторону вскочившего с пола и бросившегося на меня банкомета, борода которого была в крови. Тот снова упал. Передо мной, сконфуженный и пораженный, стоял беговой «спортсмен», который вез меня в своем шарабане. Все остальные окаменели.

Он выхватил из рук еще стоявшего у стола Оськи кружку с пивом и выплеснул на пол.

— Убери! — приказал он дрожавшей от страха полковнице. — Владимир Алексеевич, как вы сюда попали? Зайдемте ко мне в комнату.

— Ну вас к черту! Я домой…

И, надвинув шапку, я шагнул к двери. На полу стонал, лежа на брюхе и выплевывая зубы, банкомет.

— Нет, нет, я вас провожу!..

Выскочил за мной, под локоть помогая мне подняться по избитым камням лестницы, и бормотал извинения…

Я упорно молчал. В голове мелькало: «Концы в воду, Ларепланд с „малинкой“, немец, кружка с птицей…»

«Спортсмен» продолжал рассыпаться передо мной в извинениях и между прочим сказал:

— Все-таки я вас спас от Самсона. Он ведь мог вас изуродовать.

— Ну, спас-то я себя сам, потому что «малинки» не выпил.

— Откуда вы знаете? — встрепенулся он и вдруг спохватился и уже другим тоном добавил: — Какой такой «малинки»?

— А которую ты выплеснул из кружки. Мало ли что я знаю.

— Вы… вы… — Зубы стучали, слово не выходило.

— Все знаю, да молчать умею.

— Вижу-с. Вот потому-то я хотел, чтобы вы ко мне в комнату зашли. Там отдельный выход. Приятели собрались… В картишки поиграть. Ведь я здесь не живу…

— Видел… Голиафа, маркера, узнал.

— Да… он под рукой сидел… метал Кречинский. Там еще Цапля… Потом Ватошник, потом…

— Ватошник? Тимошка? Да ведь он сыщик!

— Кому сыщик, а нам дружок… Еще раз, простите великодушно.

— Помни: я все знаю, но и виду не подам никогда. Будто ничего не было. Прощай! — крикнул я ему уже из калитки…


Мне очень понравилось произведение. Очень живо описывает нравы тех времен, но не в романтическом смысле а как есть с грязью, руганью, пьяными людьми.
Гиляровский прекрасно знал те места, без знания, он бы не сунулся в кармане был его кастет, который он был готов применить. Тем самым выполнил первый принцип сталкинга. Он готовился к тому что случится. Второй он ничего не усложнял, просто давал каждому из присутствующих сыграть свою роль — это второй принцип. Даже не смотря на то что его пытались вывести из себя, он держался своего плана и сохранял спокойствие. Он как бы отошел от себя. Это четвертый принцип сталкинга. Когда ему попыталсь влить в глотку пиво, он направил всю свою сосредоточенность в удар. И поверг противника. Просто фантастика какая-то

В целом книга очень интересная, про быт и нравы тех времен. Когда читаешь, складывается ощущение что меняются только декорации,а люди нет. Все те же.